Admin

Упустили главное

К переезду, пересекающему горловину станции, подъехала путеремонтная летучка и остановилась у закрытого шлагбаума. Из кабины спустился начальник дистанции пути Старцев, а из кузова, охая и кряхтя, выбрался уже в немалых годах начальник линейного участка Мостовой, которому помог ступить на землю местный дорожный мастер Крашенинников. Бригадир пути линейного отделения Успенский тоже был здесь — ждал комиссию в здании поста дежурного по переезду.

Станция из-за весенней распутицы имела довольно-таки неприглядный вид: вода на путях и стрелочных переводах, разжижения почти в каждом стыке. При проходе подвижного состава густые грязные потоки фонтанами вылетали из-под шпал в разные стороны. Под подкладками тут и там «лохматились» вконец измочаленные пучинные карточки. Сплошь и рядом «кустились» негодные деревянные шпалы — разрядить их осенью не смогли из-за отсутствия новых.

Зима упорно не желала сдавать свои позиции. В это время здесь, бывало, уже и травка зеленела, и робкие листочки начинали пробиваться на ветках деревьев. Путейцы уже могли выправлять колею подбивкой там, где садились верховые пучины.

Совсем иначе все обстояло наступившей весной: днем земля отогревалась, но ночью белая корка снова покрывала лужи, холод схватывал раскисший за день под лучами солнца балласт.

Комиссию — Старцева и Мостового — на станции ждали. Начальник дистанции согласно своему личному графику еще неделю назад должен был провести натурный осмотр этой станции. Как сказано в инструкции, — «с выборочной проверкой пути и стрелочных переводов». Да все мешали иные дела и заботы. Но пришла телеграмма о проверке на дороге хода устранения неисправностей, выявленных при сплошном весеннем осмотре пути. Поэтому пришлось срочно выбираться на линию, чтобы, если вдруг нагрянет начальство из отделения или управления дороги, хоть что-то успеть привести в порядок.

Дорожный мастер Крашенинников, бригадиры Успенский и Заветов не могли похвастаться удовлетворительным содержанием станционных путей и стрелочных переводов. Они успевали «поддерживать» лишь главные пути. Крашенинников, конечно, добросовестно составлял и своевременно выдавал бригадирам двухнедельные графики. Но какой уж там график, если каждый день приносил что-нибудь неожиданное: то стрелки за ночь замерзнут и утром не желают переводиться, то выйдет из строя разбитый изолирующий стык и участок пути «показывает ложную занятость», то от намеченных дел отрывают парнолопнув-шие накладки. Бригады превратились в пожарные команды...

...Старцев и Мостовой первым делом зашли на переездный пост. Проверили действие автоматических шлагбаумов и дорожных светофоров, наличие инвентаря и сигнальных принадлежностей, заглянули в Книгу приема и сдачи дежурств и осмотра устройств на переезде. Дежурная Деревянкина четко и правильно отвечала на все заданные ей вопросы.

Крашенинников подал Старцеву шаблон.

— Где начнете проверку, Николай Аркадьевич? — спросил он начальника дистанции.

— Да отсюда и начнем, — сказал тот. — Только пусть поезд пройдет. Погоди! Чем сейчас бригады заняты?

— Как чем? Конечно же, устраняют неисправности на путях и стрелках. Видите, как все кругом раскисло. Сейчас — самое неудачное время для проверки. Вот приехали бы вы к нам недельки через две-три, когда станция подсохнет. Совсем другое дело было бы...

— А вы что, не знаете, что проверка по результатам сплошного весеннего осмотра пути, можно сказать, на носу? Самое время покопаться в вашем хозяйстве. Это какая стрелка? Седьмая? Вот с нее и начнем... Погоди, а что там происходит?

Все посмотрели туда, куда показал начальник дистанции. Метрах в семидесяти от седьмой стрелки, на другом стрелочном переводе, где только что маячили фигуры пере-шивщиков, на глазах у всех на междупутье выехал и встал поперек него локомотив, за ним громоздились вагоны. Дрогнула, покачнулась и, накренившись, стала оседать бетонная мачта контактной сети, послышался шум и металлический лязг. Путейцы опрометью бросились бежать к месту аварии...

— Какую работу вы выполняли на стрелке номер три? — спросили через пару дней бригадира пути Заветова на оперативном совещании в отделении дороги.

— Перешивал стрелку по шаблону.

— Как вы ее перешивали? С нарушениями или без?

— Врать не буду: нарушил я инструкцию. Расшил больше концов, чем разрешено.

— Сколько же концов было расшито?

— Сейчас уже не помню — концов десять, думаю. Там в переводной кривой было большое уширение колеи, — иначе его нельзя было устранить.

— И без стяжного прибора работали?

— А его у нас вообще нет...

— Расскажите, как вы оградили место работы, — продолжали допытываться члены оперативного совещания.

— Мы-то сами не ограждались, дорожный мастер сказал, что он все сам обеспечит.

— Ну, а дорожный мастер что скажет? Что надо было сделать до начала путевых работ на стрелке номер три?

— Ясно что. Надо было в журнал у дежурного по станции записать, красные сигналы поставить, — мрачно отвечал Крашенинников.

— И все?

— И стрелки номер один и пять перевести так, чтобы подвижной состав не попал на место работ, и запереть или зашить их в таком положении.

— Оказывается, вы все знаете.

— Как же! Экзамены сдавал.

— Почему же не сделали так, как требует инструкция?

— Спешка подвела. Хотел до приезда начальника дистанции другие стрелки успеть проверить. Я и не предполагал, что Заветов будет десять концов расшивать. Он во всем и виноват...

...Прервем последовательный рассказ и вернемся на неделю-другую назад. Полезно проанализировать сам стиль работы путейских бригад на станции.

Как уже было сказано, бригады трудились в режиме «пожарных команд». Ни о какой плановости не могло быть и речи.

Дорожному мастеру Крашенинникову редко приходилось спать спокойно — иной раз дважды-трижды безжалостный звонок телефона поднимал его с постели. Дело в том, что два других дорожных мастера жили далеко: один в пристанционном поселке, а другой вообще приезжал на электричке с соседней станции. Крашенинников отдувался за всех. Чуть что, начальник дистанции Старцев звонил ему (начальник участка Мостовой жил в городе). Движенцы, связисты тоже только телефон Крашенинникова и знали.

Почему же был так «оголен» участок? Да потому, что одноэтажный четырехквартирный путейский жилой дом, стоящий всего в сотне метров от пути, в прошлом году переоборудовали под «офис» какой-то фирмы, имевшей на станции склады. Внешне все выглядело очень пристойно: путейцам дали благоустроенные квартиры, а старый жилой дом капитально отремонтировали и переделали в контору. Но станция лишилась отвечающих за безопасность движения людей. Начальник дистанции Старцев не подумал об этом (или почему-то не захотел подумать), хлопоча перед начальником отделения дороги о разрешении такого обмена. На первый план выдвигалось улучшение жилищно-бытовых условий путейцев. Подобное обстоятельство, видимо, и усыпило «бдительность» НОДа.

За два дня до случившегося Крашенинников с тремя монтерами ночью часа четыре озился в нечетной горловине станции: переводные тяги и остряки днем залило водой, а потом она застыла, стрелки перестали переводиться. Дежурный по станции, конечно же, вызвал из дома Крашенинникова.

На другой день утром позвонил начальник участка Мостовой и сообщил, что завтра на станцию приедет Старцев.

Крашенинников вместе с двумя другими дорожными мастерами срочно собрал всех станционных бригадиров.

— У нас есть лишь сутки, — сказал Крашенинников собравшимся. — А потом будем получать «благодарности» от начальства. Мне уж наверняка всыплют по первое число. Пока есть еще какое-то время, берите в руки шаблоны — и айда на путь! Вы свои участки в общем-то знаете. Прикиньте в наиболее опасных местах шаблон и уровень, и поставьте людей устранять отступления.

Дотемна путейцы работали в четной горловине станции. Ранним утром они принялись за нечетную горловину.

Крашенинников начал осмотр с первой входной стрелки. С ним шли две пары пере-шивщиков. Состояние пути на ней оказалось более-менее сносным, лишь в переднем стыке рамного рельса было небольшое уширение.

— Потом, в спокойной обстановке перешьем,

— распорядился он. — Пошли дальше!

На третьей стрелке путейцы задержались. Здесь от главного пути ответвлялся приемо-отправочный. Первый же промер заставил дорожного мастера насторожиться, а второй бросил в холодный пот: в стыке рамного рельса было 1548 мм, в корне остряков — 1552!

— Теперь приехали! — скомандовал Крашенинников (монтеры бросили инструмент на междупутье и стали ждать дальнейших указаний) и продолжал, не разгибаясь, промерять стрелочный перевод. Лицо его стало белее снега, когда он с испугом обнаружил, что не хватает шкалы шаблона, чтобы в переводной кривой определить ширину колеи.

— Начинайте отсюда, — показал Крашенинников и принялся писать мелом на брусьях цифры, показывающие нужную ширину. — Сейчас я бригадира Заветова к вам подошлю, а вы пока готовьте место работ.

Монтеры взялись за поперечные топоры и костыльные ломы. Заветов был недалеко, он проверял стрелочную улицу, ведущую в сортировочный парк.

— Иди и занимайся третьей стрелкой, — приказал Крашенинников бригадиру. — Там, черт знает, что творится. Ее срочно надо целиком перешить.

— А как с записью в журнал?

— Я все сделаю, — сказал мастер, имея в виду, что пойдет к дежурному и запишет работу в Журнал осмотра путей, стрелочных переводов, устройств СЦБ, связи и контактной сегтм. О том, что Заветов не выставит красный щит и не зашьет соседние стрелки, как требуется, он и подумать не мог.

Он уже было пошел к дежурному по станции, но остановившись на полпути подумал: «А как дела на седьмой стрелке? Неужели так же, как на третьей? Ведь седьмая — возле переезда. Наверняка начальство с нее начнет, поскольку оно на переезде из машины высадится». Перепрыгивая через лужи, дорожный мастер заспешил на седьмую стрелку. Ее он начал измерять с крестовины. Шаблон показал 1500 мм. Другая крайность! С уровнем все, вроде бы, было в порядке. Крашенинников хотел достать из кармана книжку ПУ-29, чтобы записывать результаты проверки, но тут он увидел, как из кривой перед станцией змеей выползала вереница вагонов во главе с электровозом, направляясь к входным стрелкам, туда, где работала бригада Заветова.

Сунув окоченевшие пальцы в рот, Крашенинников пронзительно свистнул. Сняв с головы фуражку, он принялся энергично размахивать ею, стараясь привлечь внимание Заветова.

Тот сначала ничего не понял, но, наконец, заметил приближающийся к станции поезд. Монтеры наперебой замахали костыльными молотками.

»

«Ну, наконец-то увидели, — успокоился дорожный мастер. — А то ведь мало ли что может случиться». На этот раз поезд проследовал благополучно. Шел он по прямому пути стрелки.

Мастер подумал также, что стар уже стал Заветов *— глуховат и неповоротлив. Последний год до пенсии дорабатывает. Надо переводить его с главных путей куда-нибудь на сортировку.

Проверив седьмую стрелку, он зашел в здание переездного поста, сел возле раскаленного калорифера и... задремал. Сказались несколько бессонных ночей. У него совсем вылетело из головы, что он должен идти к дежурному по станции делать запись в журнале. Между прочим, он мог и не идти, а передать сообщение телефонограммой с переезда, так как между переездом и конторой дежурного существовала прямая телефонная связь.

Вскоре на переездный пост пришел и бригадир соседнего линейного отделения Успенский — вдруг комиссия пожелает начать проверку с его путей и стрелок. Глаза у него тоже слипались.

Дежурная по переезду Деревянкина всполошила обоих, когда перед шлагбаумом затормозила путеремонтная летучка:

— Встречайте начальство!..

...Теперь снова пора вернуться на оперативное совещание. Все единодушно признали прямую вину в случившемся бригадира Заветова и дорожного мастера Крашенинникова. Особое мнение присутствующие на совещании высказали по поводу отношения к своим обязанностям начальника линейного участка Мостового, руководителя дистанции Старцева и его заместителя.

Ведь сплошной весенний осмотр путевого хозяйства объявили тогда, когда пути и стрелки еще «не оттаяли». Но его на дистанции провели с большим запозданием. Виноват в этом был не кто иной, как Старцев. Если бы путь осмотрели вовремя, многие неисправности, особенно по ширине колеи, успели бы ликвидировать еще до наступления теплых дней. Не было бы на стрелочных переводах таких мест, в которых бы проваливался шаблон! Тогда бы и надобность в «пожарных командах» отпала.

Мостовой же тоже плохо следил за состоянием пути. Сроки своих личных проверок, установленные инструкцией, он не соблюдал. И хуже того: не требовал от дорожных мастеров, чтобы те своевременно проверяли путь и все устройства, находящиеся на их участках. Иногда он бегло просматривал книги форм ПУ-28 и ПУ-29, но ни разу не удостоверился, соответствуют ли имеющиеся в них записи действительному положению вещей. Воспользовавшись таким попустительством, дорожные мастера и бригадиры проверяли пути от случая к случаю.

Старцев не только затянул начало сплошного комиссионного осмотра пути (а он согласно приказу был председателем комиссии), но и ввел в заблуждение службу. На ее телефонные запросы он отвечал, что осмотр идет, что все делается по плану. Своего заместителя по текущему содержанию пути Свечкина и главного инженера дистанции Игрунова он также «не подключил» к осмотру. Один безвылазно «сидел» на дальнем конце дистанции, где строители заменяли на мосту пролетные строения (как будто на дистанции не было опытного мостового мастера!), а другой с комиссией разъезжал по переездам.

Кстати сказать, на дистанции, на второстепенных ветках и подъездных путях общего пользования, появилось множество «частных» неохраняемых переездов, «владельцев» которых порой было весьма трудно разыскать. Но это — тема особого разговора.

По утверждению Старцева, его заместители занимались неотложными делами и не могли быть своевременно привлечены к сплошному весеннему осмотру пути.

— Ну, а вы сами-то почему не возглавили комиссию и не провели осмотр в предписанные приказом сроки? — задали Старцеву вопрос на оперативном совещании.

— Финансами и материалами занимался, — оправдывался Старцев. — Тут вам и недофинансирование путевых работ, и нехватка материалов, особенно шпал, и, наконец, задержка заработной платы.

Короче говоря, все ответственные за текущее содержание пути и безопасность движения поездов командиры дистанции занимались вроде бы делом, только не своими прямыми обязанностями. Старцев должен был правильно распределить силы командного состава — на то он и первый руководитель дистанции.

В приказе начальника отделения дороги, изданном по поводу аварии, прямо указано на порочный стиль работы путейских командиров. Там совершенно справедливо отмечено, что основная «продукция» дистанции пути — это исправное содержание стальной колеи и обеспечение безопасности движения. Нарушение этих принципов неминуемо ведет к тяжелым последствиям.

Занимаясь «глобальными» проблемами, Старцев, Свечкин, Игрунов, Мостовой и иже с ними упустили такую «мелочь», как работа с людьми, со средним командным составом.

Думаете Заветов и Крашенинников не знали, как надо перешивать стрелочные переводы, ограждать место работ на них, заполнять Журнал осмотра путей, стрелочных переводов, устройств СЦБ, связи и контактной сети? Прекрасно знали, но грубейшим образом нарушали требования инструкций.

— Все это из-за спешки произошло, — пытаясь выгородить себя, мямлил Крашенинников. — Комиссию ждали, торопились все сделать побыстрее.

Однако причина-то была совсем иная. Она крылась в том, что бригадиры и мастера привыкли так работать, надеясь на «авось», рассчитывая, что ничего не случится. И «высокое» начальство их не контролировало. Что стоило руководителям дистанции устраивать ежемесячно, скажем две-три внезапных проверки соблюдения правил выполнения путевых работ и их ограждения как на перегонах, так и на станциях? Много времени и сил такие проверки не занимают, но пользу приносят огромную. Люди видели бы, что их контролируют, ощущали, что они не предоставлены самим себе.

Здесь не лишне вспомнить и Положение о дисциплине работников железнодорожного транспорта, утвержденное Правительством Российской Федерации. Оно требует высокой организованности в работе и безукоризненного исполнения трудовых обязанностей, способствует улучшению состояния пути и сооружений, безусловному обеспечению безопасности движения поездов. Прискорбно, но факт, что это основополагающее Положение на дистанции грубо нарушали.

Завершая этот очерк, можно лишь сообщить, что последствия аварии были ликвидированы довольно быстро. Постоянная стоянка восстановительного поезда была как раз на этой станции, и уже через несколько минут он прибыл к месту происшествия. Путь через полтора часа освободили и временно восстановили, по нему снова пошли графиковые поезда, правда, с ограничением скорости.

Причастные к аварии путейские командиры всех рангов понесли заслуженное наказание: одних сняли с работы, других понизили в должности. На дистанции почти все считают, что выводы сделаны правильные. Только бригадира пути Заветова жалеют — не довелось ему год доработать до пенсии. Но сейчас он уже трудится дежурным по переезду...

Л.Ф.ТРОИЦКИЙ

__________________
Телеграм-канал ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИК

СЦБот

Эта тема была перенесена из раздела Журнал "Путь и путевое хозяйство".

Перенес: Admin