СССР - общество без кризисов

[Admin]

СССР - общество без кризисов

Академик Абалкин о преимуществах жизни в СССР, о семействе Аникеевых и т.д.

-

Попробуйте РЖДТьюб - видеохостинг для железнодорожников!

[Лимонадик]

и чё и чё там?

[Admin]

с 1960 по 1977 годы уровень жизни Аникеевых вырос, по их ощущениям, в 2 раза

[Rustmaker]

[Юстас]

Да ... есть над чем поностальгировать ... всё так. Но если ты чуть умнее остальных, то тебя "причешут" в общество ... Вырваться из серой массы было трудно. Но иногда такие чудеса случались ... Может быть так и должно развиваться общество?

[Старик Хоттабыч]

Каждый волен говорить и делать глупости («Луи Армстронг еврейского розлива»)

{Пуск} — ГОРСКИЙ: Каким тебе, Володя, представляется взаимодействие архитектурного и актерского мышления? (Высоцкий учился одно время в МИСИ, Московском инженерно-строительном институте им. В.В. Куйбышева. Отсюда и вопрос.) — ВЫСОЦКИЙ: Где-то и когда-то Эйнштейн в порыве откровенности сказал, что Достоевский научил его гораздо большему, чем Гаусс — к чести художественной литературы следует обмолвиться...

Г.: Гаусс — это кто?

В.: Хм! Темнота! Это отец закона распределения вероятностей и соотец теоремы... Доступно объясняю?

Г.: Да-да, спасибо.

В.: Ты и в самом деле можешь меня поблагодарить за то, что я тебе... Стоп! Отвлекаюсь. Так вот: высказывание Великого жида стимулировало одного серьезного мужика написать длинную и хитросплетенную книгу, чтобы объяснить, что в сущности имел в виду нобелевский лауреат... Оч- чень плохо лишать знаменитых людей права говорить иногда глупости. Я засек: не будучи планетарно известным, часто говорю — люди подтвердят! — сквозные глупости. И тебе лучше не принуждать меня, чтобы я изрек очередную.

Г.: (привычно и не слишком-то остроумно шучу). Ты должен постоянно изрекать глупости, а не то ты потеряешь квалификацию… Не становишься ли ты немного глупее после очередной своей глупости?

В.: Скорее смешнее, неуклюжее, нелепее.

Г.: Мы привыкли связывать мудрость с возрастом, хитрость — с национальностью, — а глупость?

В.: О глупости нельзя сказать — слабая, сильная, хорошая или плохая. Мне кажется, это понятие окутано туманом. Глупость интернациональна и присуща детям и старикам, мужикам и бабам...

Г.: Но можно сказать: смешная или серьезная глупость...

В.: Можно... И самая страшная — глупость подлецов. Я часто ловлю себя на том, что испытываю чувство стыда — не за себя, а за чужую подлость. А подлец — он чувствует себя гордым, остроумным, интересным. А потом я слышу от него: «Что-то ты не в настроении, Вовчик?»

Г.: Не могу не согласиться, что подлец, как правило, горд. И нестоящий человек ходит козырем. Лично я больше всего опасаюсь серого, средней руки человека. А ты?

В.: Я? (Передернувшись, чешет спину под лопаткой..) Не то, что его боюсь, но нежных чувств к нему не испытываю. Обычно он безлик, размыт, никакой. Серость способна создать что-либо посредственное в искусстве и объявить шедевром. Талантливый человек обычно озабочен, обеспокоен чем- либо. А серость способна лишь загребать обеими лапами. Я не испытываю нежных чувств к людям еще одного типа — которые любой ценой хотят выглядеть интересными, значительными, оригинальными. К чему эти потуги, эта ложь?

Г.: Есть ли разница между мужской и женской глупостью?

В.: Бабе я быстрее прощу ее глупость, чем мужику. Баб я принимаю такими, как они есть. Было бы глупо требовать от них в любое время логики, ясного, холодного рассудка! Их реакции зачастую непредсказуемы, но как р-раз в этом и состоит их шарм!

Г.: И даже в глупой любви?

В.: Естественно.

Г.: А есть умная любовь?

В.: Ну-у... есть. Обычно мы, мужики, после того, как влюбляемся, стараемся всегда быть о-очень умными. И потому говорим сплошные благоглупости и coвершаем ужасные глупости. Знаешь, в чем коварная особенность наших глупостей?

Г.: Не-ет. А в чем?

В.: В том, что пока мы их делаем, они невидимы для нас, мужиков... Бабы менее активны, а мы бросаемся хватать звезды с неба... а дальше — ясно!

Г.: Ты любишь женщин?

В.: А кто их не любит, кроме голубых, разумеется? Люблю, нечего греха таить, находиться в кругу баб.

Г.: Их присутствие вдохновляет?

В.: Да ты что! Я считаю, что эмансипация ликвидировала бабу-вдохновительницу. Сейчас она лидер, она диктует положение. Но она же и потеряла романтику... В то же время бабы стали интереснее, потому что — как бы это получше выразиться? — стали более нахальные, с гонором.

Г.: Я не знал, что это положительное качество...

В.: Они же должны защищаться. Вот посмотри: в общественном транспорте мужики перестали уступать место бабам, перестали целовать им руки... Поэтому бабы вынуждены быть более активными, чтобы защитить свои права.

Г.: Как по-твоему, кто глупее: мужчины или женщины?

В.: Мужики, без сомнения. Развe ты встречал когда-нибудь бабу, которая вышла бы замуж только потому, что у ее избранника красивые ноги?

Г.: Думаешь ли ты, что в сшибке между глупцом и умным победит умный?

В.: Я не могу точно определить — должно быть, глуп, — какие люди умные.

Г.: Вот это да! Ты действительно не знаешь, кто такой умный человек?

В.: Чтоб знать, что такое собака или кошка, нужно хоть р-раз побывать в их шкуре... Но если принять такое толкование: умный человек тот, кто никогда не вытворяет глупостей, — то я ему не верю. Мнe близки и понятны такие люди, которые искренне говорят, что в своей жизни делали немало глупостей. Потому что глупость — это человеческое качество. Нет такой глупости, которую человеку нельзя было бы совершить.

Г.: (длинно киваю). Какое качество в человеке ты ценишь больше всего?

В.: Искренность! Меня берет за живое беззащитность искреннего. Он ведь нередко так уязвим и легкораним! Как ему бороться с теми, что пробивают себе дорогу локтями, подминают его под себя? Такие слова, как «честь» и «достоинство», смешат их. Внутренне, конечно, ибо на словах нет более искреннего человека, чем подлец, и более прямолинейного, чем приспособленец. Искренний так не умеет. У него нет чувства самосохранения, он не может кривить душой, называть черное белым и наоборот в зависимости от ситуации. Пойми меня правильно — я не против компромиссов. Без компромиссов не обойтись, но должна же существовать какая-то граница, предел? Если перешагнешь через него, становишься совсем другим человеком.

Г.: Конкретно.

В.: Я не могу дать конкретный ответ. Но знаю точно, что становишься иным человеком.

Г.: Как ты считаешь: люди умнее братьев своих меньших?

В.: Самонадеянно думать, что мы, люди-человеки, умнее божьих тварей. Взять, к примеру, рыб: они умнее людей, потому что они молчат, а, как известно, молчание — золотое словечко.

Г.: Говорят, что чем глупее рыба или птица — треска, пингвины, кулики, ржанки — тем вкуснее их мясо…

В.: То-то я гляжу: ну, чем же ты мне так близок? А оказывается, ты тоже говоришь сквозные глупости. До сей минуты это была моя привилегия. Ну, да я не гордый — подвинусь. Теперь — я вкупе и влюбе с тобой. Кто третьим будет?

Г.: Весьма польщен...

В.: Че обиделся? Старик, а ведь быть глупым в жизни не так уж и плохо. Чес-слово!

Г.: Что лучше: глупая жизнь или разумная смерть?

В.: (сбитый с толку). Что за вопрос?

Г.: Вопрос как вопрос. Чему тут удивляться?

В.: Я удивляюсь, старик, тому, что разве можно делать выбор между величинами несоизмеримыми? Что лучше: Пушкин или Санкт-Петербург? Сама по себе смерть всегда одинакова. Глупая жизнь — глупая смерть.

Г.: Поговорка «Что слишком глупо для обычного разговора — поют» имеет отношение к твоим стихам?

В.: Я не думаю, что мои песни глупы без музыки. Да и Ося (Иосиф Бродский. — В.Г.) обо мне, как о поэте, наилучшего мнения. И весьма возможно, что он не ошибается.

Г.: Однако следует ли тебе быть такого положительного мнения о своих стихах?

В.: Следует быть того мнения, что следует. А ты придерживаешься какой кочки зрения?

Г.: Я, как говорится, глупостей не чтец и не певец, а пуще — образцовых .

В.: Ну, б..., уязвил — квиты теперь.

Старик Хоттабыч добавил 17.06.2014 в 23:45
Письмо к другу, или Зарисовка о Париже (И. Бортнику)

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу —
И то, что слышу, и то, что вижу,
Пишу в блокнотик впечатлениям вдогонку:
Когда состарюсь — издам книжонку

Про то, что, Ваня, Ваня, Ваня, Ваня,
мы с тобой в Париже
Нужны — как в бане
пассатижи.

Все эмигранты тут второго поколенья —
От них сплошные недоразуменья:
Они всё путают — и имя, и названья, —
И ты бы, Ваня, у них был — "Ванья".

А в общем, Ваня, Ваня, Ваня, Ваня,
мы с тобой в Париже
Нужны — как в русской бане
лыжи!

Я сам завёл с француженкою шашни,
Мои друзья теперь — и Пьер, и Жан.
И вот плевал я уже, Ваня, с Эйфелевой башни
На головы беспечных парижан!

Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке!
1975

[Лимонадик]

17 июня 1953 года в Восточном Берлине и других городах ГДР вспыхнуло первое в социалистическом лагере народное восстание.

Все началось с забастовок на самой крупной стройплощадке ГДР - Аллее Сталина в Восточном Берлине. Непосредственной причиной этих забастовок стало решение правительства ГДР повысить нормы выработки во многих отраслях промышленности при сохранении прежней зарплаты.

Но недовольство назревало уже давно. Восточной Германией руководили верные сталинцы во главе с Вальтером Ульбрихтом (Walther Ulbricht), который всю войну провел в Советском Союзе. За неосторожно сказанное слово можно было легко угодить в лагерь или в тюрьму "штази" (гэдээровского министерства госбезопасности).

Что касается экономики, то еще в конце 1940-х годов началась форсированная индустриализация страны, причем упор делался, как это типично для всех стран социализма, на тяжелую промышленность. В сельском хозяйстве был взят курс на коллективизацию.

Колоссальные средства шли на вооружение и содержание военизированных полицейских отрядов (внутренних войск, которые стали чуть позже основой регулярной армии ГДР).

Параллельно проводилась антирелигиозная политика: сажали священников редко, чаще просто выживали из Восточной Германии, выгоняя на Запад и закрывая церкви.

Все это уже задолго до июня 1953 года вызывало сначала глухое, а потом и все более явное брожение в ГДР, которая семимильными шагами шла к политическому и экономическому банкротству.

Только одна деталь: в Западной Германии карточки уже давным-давно отменили, а в Восточной они существовали, причем их не всегда отоваривали.

Так что вовсе не случайно десятки, сотни тысяч жителей ГДР бежали на Запад: благо граница была тогда еще полуоткрыта. В одном только 1952 году из ГДР в ФРГ сбежали 180 тысяч человек, а в первой половине 1953 года - еще 226 тысяч.


Так что повышение норм выработки стало лишь последней каплей, переполнившей чашу терпения. Причины лежали глубже, и главной из них было массовое недовольство начавшимся в ГДР построением социализма советского образца.

Да и отношения населения с администрацией советского сектора тоже складывались отнюдь не гладко. Стоит ли удивляться тому, что 16 июня строители Аллеи Сталина бросили работу и маршем прошли по городу. К ним присоединялось все больше и больше людей.

До этого момента, в течение предшествовавших двух десятилетий, немцы знали только предписанные сверху демонстрации. А теперь их охватила эйфория свободы. Тысячи строителей, рабочих, школьников собрались у Дома министерств.

Они требовали встречи с руководителями ГДР. Но к ним решился выйти лишь министр железнорудной промышленности. Другие тем временем вели переговоры с советским военным командованием об эвакуации их и членов их семей в Советский Союз.

17 июня их всех во главе с Ульбрихтом укрыли в Карлсхорсте - районе Восточного Берлина, где располагалось командование советских войск.

16 июня демонстранты у Дома министерств скандировали: "Долой Ульбрихта! Долой СЕПГ! Даешь свободные выборы!" На следующий день была объявлена всеобщая забастовка. Более трех десятилетий Германия не знала ничего подобного. Восстание охватило всю страну.

Демонстрации и забастовки проходили в городах и поселках ГДР. Более тысячи предприятий и кооперативов были охвачены забастовками. В Биттерфельде, Гёрлице и Мерзебурге рабочие штурмовали райотделы "штази".

В Лейпциге, Магдебурге и Галле разгромили обкомы партии. В Бранденбурге, Гере и Йене из тюрем освободили политзаключенных. Более миллиона восточных немцев вышли 17 июня на улицы.

В Восточном Берлине сотни тысяч людей собрались на Александерплац, на Потсдамской площади и у Бранденбургских ворот. 22-летний шофер Хорст Валентин (Horst Valentin) взобрался вместе с приятелем на самый верх Бранденбургских ворот, снял красный флаг и водрузил другой - с медведем, символом Берлина. Но внизу уже стояли советские танки...

Был объявлен приказ военного коменданта советского сектора Берлина о введении чрезвычайного положения. Запрещались все демонстрации, митинги и прочие "скопления людей". Вводился комендантский час. Но демонстранты не расходились, и тогда танки Т-34 двинулись на людей...

Точное число жертв подавления рабочего восстания в ГДР неизвестно. Погибли не менее 125 человек, сотни людей были ранены. Многих гэдээровские власти хоронили тайком, чтобы скрыть истинное число погибших.

Десятки раненых удалось переправить в Западный Берлин и, таким образом, спасти от репрессий. Более 20 тысяч человек были арестованы.

После воссоединения Германии, когда открыли архивы министерства госбезопасности ГДР и Политбюро ЦК СЕПГ, выяснилось: сотрудники "штази" затратили неимоверные усилия, чтобы доказать участие "американских провокаторов" и "адэнауэровских агентов" в организации восстания 17 июня. Но не сумели этого сделать.

Один из документов госбезопасности гласит: "Западных контактов в ходе расследования не выявлено".

Но некоторые уроки из восстания руководство ГДР все же извлекло. Один из них: если на прилавках пусто - никакие лозунги не помогут.

Повышение норм выработки было отменено, цены на многие товары снижены на 10-20 процентов. Власти решили в дальнейшем действовать не только методом кнута, но и пряника.

Однако главный вывод, который сделали Вальтер Ульбрихт и его соратники, сводился к необходимости всячески укреплять органы госбезопасности и репрессивный аппарат. В Восточной Германии на долгие годы установилось могильное спокойствие. Но и это, как известно, не спасло ГДР...

о как

[СЦБот]

Эта тема была перенесена из раздела Разговоры обо всем.

Перенес: Admin