Старик Хоттабыч

Каждый волен говорить и делать глупости («Луи Армстронг еврейского розлива»)

{Пуск} — ГОРСКИЙ: Каким тебе, Володя, представляется взаимодействие архитектурного и актерского мышления? (Высоцкий учился одно время в МИСИ, Московском инженерно-строительном институте им. В.В. Куйбышева. Отсюда и вопрос.) — ВЫСОЦКИЙ: Где-то и когда-то Эйнштейн в порыве откровенности сказал, что Достоевский научил его гораздо большему, чем Гаусс — к чести художественной литературы следует обмолвиться...

Г.: Гаусс — это кто?

В.: Хм! Темнота! Это отец закона распределения вероятностей и соотец теоремы... Доступно объясняю?

Г.: Да-да, спасибо.

В.: Ты и в самом деле можешь меня поблагодарить за то, что я тебе... Стоп! Отвлекаюсь. Так вот: высказывание Великого жида стимулировало одного серьезного мужика написать длинную и хитросплетенную книгу, чтобы объяснить, что в сущности имел в виду нобелевский лауреат... Оч- чень плохо лишать знаменитых людей права говорить иногда глупости. Я засек: не будучи планетарно известным, часто говорю — люди подтвердят! — сквозные глупости. И тебе лучше не принуждать меня, чтобы я изрек очередную.

Г.: (привычно и не слишком-то остроумно шучу). Ты должен постоянно изрекать глупости, а не то ты потеряешь квалификацию… Не становишься ли ты немного глупее после очередной своей глупости?

В.: Скорее смешнее, неуклюжее, нелепее.

Г.: Мы привыкли связывать мудрость с возрастом, хитрость — с национальностью, — а глупость?

В.: О глупости нельзя сказать — слабая, сильная, хорошая или плохая. Мне кажется, это понятие окутано туманом. Глупость интернациональна и присуща детям и старикам, мужикам и бабам...

Г.: Но можно сказать: смешная или серьезная глупость...

В.: Можно... И самая страшная — глупость подлецов. Я часто ловлю себя на том, что испытываю чувство стыда — не за себя, а за чужую подлость. А подлец — он чувствует себя гордым, остроумным, интересным. А потом я слышу от него: «Что-то ты не в настроении, Вовчик?»

Г.: Не могу не согласиться, что подлец, как правило, горд. И нестоящий человек ходит козырем. Лично я больше всего опасаюсь серого, средней руки человека. А ты?

В.: Я? (Передернувшись, чешет спину под лопаткой..) Не то, что его боюсь, но нежных чувств к нему не испытываю. Обычно он безлик, размыт, никакой. Серость способна создать что-либо посредственное в искусстве и объявить шедевром. Талантливый человек обычно озабочен, обеспокоен чем- либо. А серость способна лишь загребать обеими лапами. Я не испытываю нежных чувств к людям еще одного типа — которые любой ценой хотят выглядеть интересными, значительными, оригинальными. К чему эти потуги, эта ложь?

Г.: Есть ли разница между мужской и женской глупостью?

В.: Бабе я быстрее прощу ее глупость, чем мужику. Баб я принимаю такими, как они есть. Было бы глупо требовать от них в любое время логики, ясного, холодного рассудка! Их реакции зачастую непредсказуемы, но как р-раз в этом и состоит их шарм!

Г.: И даже в глупой любви?

В.: Естественно.

Г.: А есть умная любовь?

В.: Ну-у... есть. Обычно мы, мужики, после того, как влюбляемся, стараемся всегда быть о-очень умными. И потому говорим сплошные благоглупости и coвершаем ужасные глупости. Знаешь, в чем коварная особенность наших глупостей?

Г.: Не-ет. А в чем?

В.: В том, что пока мы их делаем, они невидимы для нас, мужиков... Бабы менее активны, а мы бросаемся хватать звезды с неба... а дальше — ясно!

Г.: Ты любишь женщин?

В.: А кто их не любит, кроме голубых, разумеется? Люблю, нечего греха таить, находиться в кругу баб.

Г.: Их присутствие вдохновляет?

В.: Да ты что! Я считаю, что эмансипация ликвидировала бабу-вдохновительницу. Сейчас она лидер, она диктует положение. Но она же и потеряла романтику... В то же время бабы стали интереснее, потому что — как бы это получше выразиться? — стали более нахальные, с гонором.

Г.: Я не знал, что это положительное качество...

В.: Они же должны защищаться. Вот посмотри: в общественном транспорте мужики перестали уступать место бабам, перестали целовать им руки... Поэтому бабы вынуждены быть более активными, чтобы защитить свои права.

Г.: Как по-твоему, кто глупее: мужчины или женщины?

В.: Мужики, без сомнения. Развe ты встречал когда-нибудь бабу, которая вышла бы замуж только потому, что у ее избранника красивые ноги?

Г.: Думаешь ли ты, что в сшибке между глупцом и умным победит умный?

В.: Я не могу точно определить — должно быть, глуп, — какие люди умные.

Г.: Вот это да! Ты действительно не знаешь, кто такой умный человек?

В.: Чтоб знать, что такое собака или кошка, нужно хоть р-раз побывать в их шкуре... Но если принять такое толкование: умный человек тот, кто никогда не вытворяет глупостей, — то я ему не верю. Мнe близки и понятны такие люди, которые искренне говорят, что в своей жизни делали немало глупостей. Потому что глупость — это человеческое качество. Нет такой глупости, которую человеку нельзя было бы совершить.

Г.: (длинно киваю). Какое качество в человеке ты ценишь больше всего?

В.: Искренность! Меня берет за живое беззащитность искреннего. Он ведь нередко так уязвим и легкораним! Как ему бороться с теми, что пробивают себе дорогу локтями, подминают его под себя? Такие слова, как «честь» и «достоинство», смешат их. Внутренне, конечно, ибо на словах нет более искреннего человека, чем подлец, и более прямолинейного, чем приспособленец. Искренний так не умеет. У него нет чувства самосохранения, он не может кривить душой, называть черное белым и наоборот в зависимости от ситуации. Пойми меня правильно — я не против компромиссов. Без компромиссов не обойтись, но должна же существовать какая-то граница, предел? Если перешагнешь через него, становишься совсем другим человеком.

Г.: Конкретно.

В.: Я не могу дать конкретный ответ. Но знаю точно, что становишься иным человеком.

Г.: Как ты считаешь: люди умнее братьев своих меньших?

В.: Самонадеянно думать, что мы, люди-человеки, умнее божьих тварей. Взять, к примеру, рыб: они умнее людей, потому что они молчат, а, как известно, молчание — золотое словечко.

Г.: Говорят, что чем глупее рыба или птица — треска, пингвины, кулики, ржанки — тем вкуснее их мясо…

В.: То-то я гляжу: ну, чем же ты мне так близок? А оказывается, ты тоже говоришь сквозные глупости. До сей минуты это была моя привилегия. Ну, да я не гордый — подвинусь. Теперь — я вкупе и влюбе с тобой. Кто третьим будет?

Г.: Весьма польщен...

В.: Че обиделся? Старик, а ведь быть глупым в жизни не так уж и плохо. Чес-слово!

Г.: Что лучше: глупая жизнь или разумная смерть?

В.: (сбитый с толку). Что за вопрос?

Г.: Вопрос как вопрос. Чему тут удивляться?

В.: Я удивляюсь, старик, тому, что разве можно делать выбор между величинами несоизмеримыми? Что лучше: Пушкин или Санкт-Петербург? Сама по себе смерть всегда одинакова. Глупая жизнь — глупая смерть.

Г.: Поговорка «Что слишком глупо для обычного разговора — поют» имеет отношение к твоим стихам?

В.: Я не думаю, что мои песни глупы без музыки. Да и Ося (Иосиф Бродский. — В.Г.) обо мне, как о поэте, наилучшего мнения. И весьма возможно, что он не ошибается.

Г.: Однако следует ли тебе быть такого положительного мнения о своих стихах?

В.: Следует быть того мнения, что следует. А ты придерживаешься какой кочки зрения?

Г.: Я, как говорится, глупостей не чтец и не певец, а пуще — образцовых .

В.: Ну, б..., уязвил — квиты теперь.

Старик Хоттабыч добавил 17.06.2014 в 23:45
Письмо к другу, или Зарисовка о Париже (И. Бортнику)

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу —
И то, что слышу, и то, что вижу,
Пишу в блокнотик впечатлениям вдогонку:
Когда состарюсь — издам книжонку

Про то, что, Ваня, Ваня, Ваня, Ваня,
мы с тобой в Париже
Нужны — как в бане
пассатижи.

Все эмигранты тут второго поколенья —
От них сплошные недоразуменья:
Они всё путают — и имя, и названья, —
И ты бы, Ваня, у них был — "Ванья".

А в общем, Ваня, Ваня, Ваня, Ваня,
мы с тобой в Париже
Нужны — как в русской бане
лыжи!

Я сам завёл с француженкою шашни,
Мои друзья теперь — и Пьер, и Жан.
И вот плевал я уже, Ваня, с Эйфелевой башни
На головы беспечных парижан!

Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке!
1975

__________________
"Я этим заявлением объявляю, что все мои персональные данные, фотографии, рисунки, переписка и так далее являются объектами моего авторского права (согласно Бернской Конвенции). Для коммерческого использования всех вышеупомянутых объектов авторского права в каждом конкретном случае необходимо мое письменное разрешение."