Не стареют душой ветераны
В конце апреля в Таганроге уже вовсю бушует весна. Деревья и травы по-южному в цвету, воздух напоен ароматом. Ночи теплы и тихи. Именно в такую ночь на 21 апреля 1942 г. и случилась под Таганрогом беда. Взвод младшего лейтенанта Цыбина тянул телефонную линию связи с командного пункта на передний край обороны дивизии. Лошадка, запряженная в повозку, резво перебирала ногами. На повозке — катушки с телефонным кабелем, шинели. В разгар работы взвод столкнулся с немецкой разведкой, завязался короткий бой. У связистов из оружия только винтовки, немцы же открыли огонь из автоматов, забросали гранатами. Одна из гранат разорвалась рядом с младшим лейтенантом. Яркая вспышка света, и — ни теплой ночи, ни звуков боя, ни голосов товарищей...
Четверо суток Анатолий Цыбин находился без сознания, на пятые пришел в себя. Все тело болело, он вспомнил бой, вспышку света и осознал: жив. Еще не знал, что с ним, что будет дальше, но обрадовался. Кому охота умирать в двадцать-то лет? Можно сказать, и жизни еще не видел, только понять успел: она сама по себе хороша, и прожить ее можно, как пожелаешь — красиво и полезно или наоборот. Но есть, оказывается, и такое событие, происходящее без твоего желания, как война, которая раздает направо и налево боль, страдания, горе, смерть.
Семь месяцев, с апреля по ноябрь 1942 г., A.M. Цыбин находился на излечении в госпиталях Ростова, Сталинграда, Астрахани и Челябинска. В ноябре с третьей группой инвалидности был комиссован из армии.
Анатолий Михайлович неспешно рассказывает о прожитом.
— Вот рука, — показывает он четырехпалую кисть, — палец оторвало, была оголена кость, чудом спасся от гангрены, когда лежал без сознания. Некоторые осколки до сих пор в себе ношу. Их у меня в мягких тканях масса... Штук семьдесят, а то и больше. Некоторые постепенно рассасываются.
Трудно себе представить такой «симбиоз» живой человеческой плоти и металла на протяжении 70 лет. Но это случилось, значит — возможно как факт и подтверждает преимущество силы жизни Деревья и травы по-южному в цвету, воздух напоен ароматом. Ночи теплы и тихи. Именно в такую ночь на 21 апреля 1942 г. и случилась под Таганрогом беда. Взвод младшего лейтенанта Цыбина тянул телефонную линию связи с командного пункта на передний край обороны дивизии. Лошадка, запряженная в повозку, резво перебирала ногами. На повозке — катушки с телефонным кабелем, шинели. В разгар работы взвод столкнулся с немецкой разведкой, завязался короткий бой. У связистов из оружия только винтовки, немцы же открыли огонь из автоматов, забросали гранатами. Одна из гранат разорвалась рядом с младшим лейтенантом. Яркая вспышка света, и — ни теплой ночи, ни звуков боя, ни голосов товарищей...
Четверо суток Анатолий Цыбин находился без сознания, на пятые пришел в себя. Все тело болело, он вспомнил бой, вспышку света и осознал: жив. Еще не знал, что с ним, что будет дальше, но обрадовался. Кому охота умирать в двадцать-то лет? Можно сказать, и жизни еще не видел, только понять успел: она сама по себе хороша, и прожить ее можно, как пожелаешь — красиво и полезно или наоборот. Но есть, оказывается, и такое событие, происходящее без твоего желания, как война, которая раздает направо и налево боль, страдания, горе, смерть.
Семь месяцев, с апреля по ноябрь 1942 г., A.M. Цыбин находился на излечении в госпиталях Ростова, Сталинграда, Астрахани и Челябинска. В ноябре с третьей группой инвалидности был комиссован из армии.
Анатолий Михайлович неспешно рассказывает о прожитом.
— Вот рука, — показывает он четырехпалую кисть, — палец оторвало, была оголена кость, чудом спасся от гангрены, когда лежал без сознания. Некоторые осколки до сих пор в себе ношу. Их у меня в мягких тканях масса... Штук семьдесят, а то и больше. Некоторые постепенно рассасываются.
Трудно себе представить такой «симбиоз» живой человеческой плоти и металла на протяжении 70 лет. Но это случилось, значит — возможно как факт и подтверждает преимущество силы жизни
над властью смерти.
Вообще жизнь у A.M. Цыбина начиналась, можно сказать, не совсем удачно. Родился он 5 мая 1921 г. в деревне Шелгино Тверской области. Начальную школу, а затем рабфак окончил в г. Осташкове. Только поступил в Московский технологический институт, как в 1939 г. по постановлению правительства был призван в армию. В апреле 1941 г. оказался во Владикавказском училище связи, а уже в октябре в составе сформированного из числа курсантов подразделения связистов был отправлен на фронт. Через пять месяцев — тяжелое ранение и возвращение в г. Осташков.
Молодой человек 21 года от роду, не имевший никакой профессии, с удостоверением инвалида III группы оказался на распутье. Пошел за помощью в военкомат, там дали направление в школу. Проработал два года военруком. Шел 1944 г., война подходила к концу, и все чаще задумывался Анатолий Цыбин над тем, что делать дальше и как жить. От этих мыслей, как от плохой погоды, сильнее болели раны. Жизнь проверяла его на прочность, чтобы однажды подвергнуть другим нелегким испытаниям.
Началась эта новая полоса в жизни A.M. Цыбина со дня свадьбы сестры Галины, выходившей замуж за начальника Осташковской дистанции пути И.О. Хомича. Иван Семенович, как и каждый железнодорожник, был предан своей профессии, и, когда зашел разговор о выборе Анатолием Михайловичем места в жизни, он не задумываясь посоветовал поступать в Московский институт инженеров транспорта, который закончил сам. Тут же вспомнили, что A.M. Цыбин до войны поступал в политехнический институт и возможен перевод.
Через несколько дней Анатолий Михайлович уже стоял в приемной МИИТа и, сильно волнуясь, объяснял ректору свое положение.
— Да, в постановлении правительства 1939 г. было сказано, что призванные в армию первокурсники после увольнения в запас принимаются в институты без экзаменов, — сказал ректор. — Если ваши документы сохранились, привозите, мы вас зачислим.
Давно у Анатолия Михайловича не было такой прыти — одна нога здесь, другая там. Глядит на девчонку в приемной, как на фею, которая может сотворить чудо. А фея неторопливо открывает большой шкаф, долго роется в документах и вдруг поднимает на него прекрасные глаза:
— Цыбин Анатолий Михайлович?
— Это я, — едва сдерживая себя, чтобы не закричать, отвечает он.
— Вот ваши документы, распишитесь в получении.
Примчался в МИИТ, отдает документы такой же милой фее, у которой на все оформление ушло не более двадцати минут. Она возвращается в приемную легким шагом и короткой фразой делает его счастливейшим человеком:
— Вы зачислены в наш институт!
Он выбрал строительный факультет, как и посоветовал Иван Семенович. Трудный факультет, один сопромат чего стоит, а у него был пятилетний перерыв в учебе. Особенно трудно пришлось на первом курсе, один семестр без стипендии остался за «двойку». Потом освоился и к четвертому курсу даже почувствовал, что еще молод и полон сил. В 1948 г. на движенческом факультете однокурсницу Терентьеву присмотрел. Дело молодое чаще всего спешным бывает. Вскоре в ЗАГС пошли. По пути Цыбин спросил у невесты, на чью фамилию будет записываться.
— Я на свою, — говорит она.
— Тогда пошли назад, — предлагает он.
Повернули назад, протопали несколько метров,
жених сдается.
— Ладно, пошли в ЗАГС.
Так она и осталась со своей фамилией.
В общежитии на две молодых семьи дали одну комнату. Перегородили ее занавеской, так и жили.
По распределению приехали на станцию Узловая Московско-Донбасской дороги. Получили комнатку в общежитии. В ту пору у них было два чемодана, кое-какая посуда, постельные принадлежности и два ящика для картошки. В финансовом отношении все до того «подтянуто», что, когда получили первую зарплату, вернулись домой, положили деньги на стол и заплакали от радости.
С этого времени дела пошли своим чередом. Анатолия Михайловича назначили сперва монтером пути, затем — страшим рабочим, через полтора месяца — бригадиром, еще через месяц — дорожным мастером, через год — старшим дорожным мастером. Это были 1949—1950 гг. А в 1951 г. Анатолия Михайловича назначили заместителем начальника Новомосковской дистанции пути.
В связи с производственной необходимостью в 1955—1958 гг. A.M. Цыбин работал в Ельце начальником дистанции пути, затем начальником отдела пути. Но это лишь эпизод его отсутствия на основном месте работы. В 1959 г. он был возвращен в Новомосковское (объединенное с Узловским) отделение дороги начальником отдела пути. И в этой должности трудился до 1984 г. — времени ухода на заслуженный отдых.
Вся огромных масштабов реконструкция на железной дороге Новомосковского отделения проходила при его непосредственном и едва ли не главном участии. Ведь специалисты знают, что железнодорожный путь — это сложнейший объект в системе дороги. Это не просто балласт, рельсы, шпалы, скрепления; нет, ведь там идут очень сложные процессы при взаимодействии колес с рельсами, они идут и внутри насыпи, по которой проложен путь.
И Анатолий Михайлович, по отзывам его коллег, как специалист, знал все особенности пути на всем Новомосковском отделении и постоянно держал их в уме. По каждому километру и даже по каждому пикету.
Анатолий Михайлович особо выделяет организационно-технические меры по ведению путевого хозяйства Новомосковского отделения железной дороги. В период 1960—1965 гг. выполнен большой объем по сварке рельсов, лежащих в пути, с 12,5 до 25 м, что дало значительное сокращение затрат на содержание стыков и улучшение состояния пути. В эти годы РСП сваривали от 80 до 120 км в год.
Период 1965—1975 гг. отмечен заменой песчаного балласта на щебеночный. Темпы составляли до 150—160 км в год. На главных путях балласт полностью заменили на щебень к 1975 г.
Эти два вида работ коренным образом изменили и технологию текущего содержания пути. Вместо устранения возможных неисправностей стало возможным перейти к системе их предупреждения.
В результате этих и других мер уже в 70-е годы Новомосковское отделение дороги стало инициатором почина «Содержать путь в отличном и хорошем состоянии при любых метеорологических условиях и в любое время года без предупреждений, не обоснованных планом работ».
Цыбин всегда делал все четко и надежно, поэтому был уверен в своей работе. А графиковое движение по новомосковскому кольцу от Маклеца до Бобрик-Донского очень насыщенное. Грузили только угля до четырех тысяч вагонов (двуосных) в сутки. А еще шла продукция химкомбината, завода железобетонных изделий, гипсового комбината и многих других предприятий. На пути этих составов (он и сейчас есть) знаменитый девятый километр, находящийся между станциями Молодежная и Задонская около Иван-озера. На этом километре действовало ограничение скорости до 15 км/ч, а впереди находился 17-тысячный подъем. Локомотивы буксуют, вес поездов большой, машинисты «воем воют». Пройти этот девятый километр было настоящим испытанием. Анатолий Михайлович как-то подсел к машинисту в кабину и предложил проехать подъем на скорости 25 км/ч.
— Не могу, — отвечает машинист, — меня завтра же с работы снимут.
Согласовал свое решение с начальником дистанции пути. Состав прошел благополучно. Поездили на скорости 25 км/ч — решили увеличить ее до 40. И на ней проехали без приключений. Эту скорость и утвердили. Отныне проблем с преодолением подъема не существовало. Поезда делали разгон и за счет запаса кинетической энергии преодолевали подъем. Больше всех радовались машинисты и желали Анатолию Михайловичу доброго здоровья. А у него на этот счет свой повод радоваться — профессиональная гордость специалиста.
При непосредственном участии A.M. Цыбина реконструированы станции Узловая I и Узловая II, Жданка, Товарково, Волово, Турдей, Грицово, Ефремов, Венев, Дедилово, Бобрик-Донской, Кимовск и другие. Коллеги рассказывали, что Анатолий Михайлович всегда очень четко планировал работу и при ее выполнении обязательно присутствовал лично до тех пор, пока не забивался последний костыль.
Не раз приходилось слышать, что у начальника Новомосковского отделения дороги Н.С. Бакунина сложились очень теплые, возможно родственные отношения с A.M. Цыбиным. На самом же деле никакое родство их не связывало. Просто талантливые люди, объединенные общим делом, уважительно и бережно относятся друг к другу. Вот характерный пример.
Н.С. Бакунин хотел побыстрее реконструировать станцию Волово, a A.M. Цыбин противился спешке, желая получше подготовиться.
Однажды Николай Степанович выехал на Ефремовскую дистанцию пути, куда входила станция Волово, взяв с собой и A.M. Цыбина. В кабинете начальника дистанции поговорили в общих чертах о реконструкции станции Волово, но никаких решений не принимали. По окончании разговора Н.С. Бакунин пригласил всех присутствующих в ресторан пообедать. За одним столом оказались все знатные путейцы. Вновь пошел разговор о реконструкции все той же станции. Встает старший мастер и говорит: «А в чем дело, сделаем!» За ним поднимаются другой, третий участники обеда, и у всех стопроцентная готовность: «Сделаем!». И тут Цыбин рассмеялся. Он понял, как обхитрил его Бакунин. Станция Волово была реконструирована на одном дыхании.
За свой труд Анатолий Михайлович награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны, многими медалями, в том числе «За отвагу», «За победу над Германией», знаками «Почетному железнодорожнику», «Отличный путеец», ему присвоено звание «Заслуженный работник транспорта РФ».
Для Анатолия Михайловича существуют две знаковые цифры: 187 и 70. Первая означает количество поощрений, полученных им за время работы с 1949 по 1991 г., вторая — количество осколков, которые он носит в своем теле с времен войны. Между этими цифрами вместилась вся его жизнь. Было в ней все: и боль, и горькие минуты, и радости. На то она и жизнь, чтобы быть разной в разные дни. У Анатолия Михайловича две дочери, два внука и одна правнучка.
Редакция журнала «Путь и путевое хозяйство» поздравляет Анатолия Михайловича Цыбина с 90-летием и желает ему крепкого здоровья.
