Женщина в тайге
Шла первая половина сентября, но по ночам уже крепко морозило и понемногу подсыпало снегу. Днем же светило яркое солнце, снег таял. С крыш капало и казалось, что на улице весна.
«Впереди-то морозы и метели! — глядя в окно, подумала Лариса Александровна. — А заместитель начальника дистанции все еще в отпуске. Опять придется с осенним осмотром пути по холоду бегать. Да и паспорт дистанции надо скоро защищать.»
Она усмехнулась, вспомнив как начинала свою трудовую деятельность в восьмидесятом году.
То было время громких побед и больших успехов, время укладки золотых звеньев, первых рабочих поездов, ударных отрядов, приезжавших в разукрашенных поездах под звуки оркестров. Лариса Легошина приехала в Беркакит с дипломом выпускницы Хабаровского железнодорожного института, мостовик по специальности. Ее зачислили на вакантную должность мостового бригадира. Мастер, увидев перед собой худенькую девчушку, растерянно воскликнул:
— Доченька, да это же мужская работа! Ведь мосты под открытым небом находятся, от дома далеко. Здесь и мужики-то не все выдерживают. И как это тебя мама отпустила?
Она сердито возразила:
— Я вам не доченька! Я — инженер! Прошу обращаться ко мне по имени-отчеству: Лариса Александровна!
Мастер покачал головой, но больше ничего не сказал. Он молча отвел ее в отдел и усадил за стол рисовать мосты, расставлять репера и делать привязки.
Прошли две недели.
— Ты хоть мосты-то свои видела? — подшучивали над ней в общежитии девчонки-путейцы. — А то может сфотографировать какой?
Терпеть насмешки было не в ее характере, и она решительно обратилась к мастеру:
— За кого вы меня держите? Когда, наконец, я начну работать?
Мастер удивленно глянул на нее, молча повернулся и ушел. Через неделю она добилась своего и морозным сентябрьским утром топталась возле машины в ожидании мастера. Тот вскоре появился и, распахнув перед ней дверь фургона, с усмешкой сказал:
— Ну, товарищ бригадир, хоть вы и дама, и глазки накрасить не забыли, в кабине должен ехать старший. Субординация. Так что, назвался груздем — полезай в кузов.
Всю дорогу машину трясло и мотало по ухабам. Иногда кузов опасно кренился, и Лариса испуганно хваталась за скамейку. Минут через тридцать машина остановилась, и дверь фургона распахнулась. Лариса спрыгнула на землю и огляделась. Машина стояла у переезда. Чуть впереди, за путепроводом, виднелась станция с несколькими строящимися зданиями. Под путепроводом, расплескивая воду в огромной луже, урчали большие оранжевые машины. Мастер зашагал по шпалам к выемке. Лариса кинулась за ним.
Мост возник перед глазами неожиданно, сразу за выемкой. Боясь отстать от мастера, она ступила на брошенные на брусья доски, сделала несколько шагов и посмотрела вниз. Под ногами крутились, ярились белые буруны воды и, казалось, что мост стремительно несется по течению реки.
— Мамочка моя — невольно вырвалось у нее, и совсем неожиданно для себя она ухватилась за рукав куртки оказавшегося рядом мастера.
— Что, сдрейфила, товарищ инженер? — ехидно спросил тот.
— Есть маленько, — одними губами прошептала она, но сразу же пришла в себя и решительно зашагала по мосту.
Она не слышала, что кричал ей мастер: ветер относил его слова в сторону, и оглянулась лишь на середине моста, вздрогнув от неожиданно прозвучавшего длинного гудка. Из выемки выползал кран, подталкиваемый маневровым тепловозом. Мастер отчаянно махал руками. Она остановилась в нерешительности, соображая, что делать. У моста ни перил, ни тротуара; один неверный шаг — и полетишь вниз с пятнадцатиметровой высоты. Ей вдруг стало жарко, и ноги обмякли. Машинист заметил ее и стал тормозить, но кран уже вползал на мост. Значит, дорога одна — вперед. Как пролетела мост — не помнила. Пришла в себя, лишь когда мимо пролязгал цепями кран. Машинист что-то кричал. Наконец, она расслышала его слова:
— Не ходи обратно, машина сюда придет.
Через десять минут подъехавший на машине
мастер закричал:
— Ты что, такая храбрая и отчаянная? Куда понесло тебя?
— Да, работать потом как, если я сразу испугаюсь? — злясь на себя, ответила она.
— Не придется тебе на таких мостах работать! Его еще достраивать полгода будут, прежде, чем мы его примем. Я припугнуть тебя хотел, чтоб не очень мне надоедала, а тебя и понесло!
Вот так она появилась среди мостовиков, единственная женщина, да и та девчонка. Она ни от чего не отказывалась. Если было надо, невзирая на мороз и ветер, проводила целый день с бригадой на мосту, ночью ехала на самосвале за щебнем для досыпки конусов, в Тынде уточняла документацию. Через некоторое время мостовики уже сами бегали за ней и, заглядывая в глаза, спрашивали:
— Лариса Александровна, как это будем делать? Лариса Александровна, когда этим займемся?
И никто не задумывался, каково ей-то, девчонке? Вечером возвращалась с моста, глаза так и слипались. Поспать бы, да куда там! В квартире десять девушек, со всех концов Союза, «говорят на разных языках», а уж о желаниях и привычках и говорить нечего. У одних —танцы, у других — гости, третьи просто песни поют. Хорошо, подругу нашла, тоже на дистанции работала, инженером. У той муж мастером был, домой только ночевать приходил. С первой встречи они почувствовали взаимную симпатию, несмотря на разницу в возрасте. Лариса стала все чаще забегать к Ольге. О многом переговорили они в те зимние вечера.
Первый год для новичка — самый трудный. И не потому что особенный, а оттого, что из-за недостатка опыта даже самые мелкие из препятствий кажутся непреодолимыми. Со временем приходит оперативность в решении большинства проблем, уверенность в себе.
Через год Лариса уже освоилась на новом месте и тогда вдруг заметила, что не все замыкается только на работе. С нерастраченным азартом юности она окунулась в общественную жизнь. Здесь были дискотека и дружина, профсоюзные и комсомольские собрания, волейбол и туристский клуб — это настолько ее увлекло, что к лучшей подруге некогда стало лишний раз заскочить.
Особенно ей запомнился первый поход туристического клуба, посвященный Дню Победы — двухсоткилометровый лыжный переход через Становой хребет. К нему готовились тщательно: сшили специальные чулки, чтобы снег не забивался в ботинки, расписали по дням и километрам весь маршрут, даже ружье прихватили в надежде пополнить по дороге запасы еды. Ночевали в путейских пунктах обогрева. Не учли лишь особенности климата. Когда выходили из Беркакита стоял мороз, а когда перевалили через Становой хребет, шлепали по лужам — в Амурской области уже таял лед на реках. В Тынде лыжи уже не пригодились. А волейбол... Сколько времени она ему отдала, а он принес ей горькое разочарование. Одну игру предстояло команде выиграть, чтобы стать чемпионами БАМа! Но, видно, не суждено ей было праздновать победу.
За семь лет работы в Беркаките было много хорошего и плохого. Трудно пришлось дистанции на четвертый год существования: кончались сроки договоров с новобранцами. Кто-то уезжал домой, кто-то пошел на повышение. Хуже было с теми, кто увольнялся, но не уезжал, а переходил в другие организации. Дистанция теряла квартиры, а также возможность пополнять кадры. В тот год уехали многие друзья Ларисы. Родила дочь и вернулась в Ленинград ее лучшая подруга. Лариса тоже ездила домой в отпуск, помаялась две недели гостем, и потянуло обратно к беспокойной самостоятельной жизни.
В последующие годы она работала и в путейской бригаде, и диспетчером дистанции пути, строила тупик, замещала мастера. В конце концов ей доверили возглавить технический отдел. Так случилось, что когда подруга уехала, то оставила Ларисе и квартиру, и должность.
Ее мама писала в каждом письме: «Не пора ли домой, доченька? Хватит губить свою молодость в тайге». Но дочка была твердо уверена, что выполняет свой долг, оправдывает свое назначение в жизни. Ее трудолюбие не осталось незамеченным. Тому подтверждение — медаль «За строительство БАМа».
...Сейчас Лариса Александровна живет и работает во Владивостоке, растит дочь Лизу.
А.В.КОВАЛЕВСКИЙ, начальник вагона-музея Октябрьской дороги
