Информационная война
 

Информационная война

Все мы знаем кадры кинохроники о раннем утре 22 июня 1941 года: люди, собравшиеся у уличного репродуктора, с болью и тревогой вслушиваются в голос диктора Левитана, объявляющего о начале войны. Но так было не везде.

В глубинке далеко не у всех были радио и газеты. Так, по словам инструктора Новгородского политотдела Ленинградской железной дороги Кульбацкого, о войне на некоторых линейных станциях узнали только по тому, что началась мобилизация. «Кто с кем воюет – не знали. На собраниях, когда я присутствовал, мне задавали вопросы, с кем мы воюем. У них создавалось такое впечатление, что и Франция, и Америка, и Турция все выступили против нас». На неосведомлённость населения во многом рассчитывали фашисты, ведя информационную войну. Они сбрасывали с самолётов листовки, в которых предлагали россиянам сдаваться, распространяли слухи о десантах, якобы высадившихся на советской территории. Находились люди, которые им верили. Что, впрочем, неудивительно, учитывая победы надвигавшихся с запада вражеских полчищ. К тому же некоторые факты ставили в тупик даже бывалых военных. Как, например, было объяснить кружившие над городом немецкие самолёты, по которым не стреляло ни одно зенитное орудие? Вот примеры, почерпнутые в основном из политдонесений:
«19.07 вагонный мастер Псковского участка М., придя на работу, рассказал, что якобы он побывал в плену у немцев… распространял вымышленные данные о немецком вооружении… Его приговорили к 5 годам тюремного заключения».
«Путевой обходчик 5 дистанции пути С. восхвалял жизнь на оккупированных территориях и по приговору Военного трибунала расстрелян».
«Строймастер стройучастка Шушары – Рыбацкое Д. в бомбоубежище раскритиковал расстановку огневых точек обороны Красной армии. В другой раз рассказал, что красноармейцы разбегаются. Осуждён».
«Женщина-врач Октябрьской поликлиники призналась, что, по её мнению, Сталин психически болен»...
Возможно, некоторые из этих людей были не так уж и далеки от истины (например, нынешние специалисты в самом деле признают у
И. Сталина психические нарушения). Но такие публичные высказывания вполне можно было расценить как вражескую агитацию. Хотя та самая женщина-врач, поделившаяся своими опасениями с подругой, вряд ли рассчитывала, что та вынесет её мнение на партсобрание... Кстати, некоторым другим подобным агитаторам повезло больше: после бесед с политработниками, осознав свою вину, они отпускались без всяких последствий.
Что же противопоставлялось вражеской пропаганде? Политработники учили: все затруднения Красной армии – временны, скоро всё наладится. Они призывали железнодорожников к бдительности: не проходить мимо случаев вражеской пропаганды и сообщать об этом политорганам. Более того, сами были не чужды дезинформации. Так, на собрании партактива Ленинградской железной дороги
5 октября 41-го в докладе начальника дорполитотдела А. Стукалова прозвучали такие цифры: фашисты потеряли убитыми, ранеными и взятыми в плен 3 млн человек, а наши потери – 1,128 млн. В то время как сейчас признано, что за третий квартал первого года войны только безвозвратные потери Красной армии и флота составили 2,13 млн человек.
Политотделы усиливали агитацию среди железнодорожников, привлекая к ней всё новых и новых людей – как правило, руководителей. Проводились собрания, беседы, читки газет. Особое внимание уделяли стенной печати. В мае 1942-го вышли два номера общеуправленческой стенгазеты ОЖД «Молния», в июне – уже шесть. На станциях выпускались боевые листки. На крупных устраивались агитпункты. Два таких пункта на ленинградских вокзалах оборудовал клуб имени К. Маркса.
Бессмысленно говорить о победителе в этой информационной войне. Впрочем, во многом её исход предрешили успехи Красной армии на фронтах.

Алексей Островский


"Октябрьская магистраль" - oktmag.ru