[24 июня 2011] Cвинцовые шаги
 

Cвинцовые шаги

Водолаз-железнодорожник. Сочетание кажется странным. На магистрали больше на слуху сухопутные специальности - путейцы, осмотрщики. Но, как выяснилось, и без подводников здесь тоже не обойтись.

Специалисты ремонтно-обследовательской водолазной станции Центра обследования и диагностики искусственных инженерных сооружений ОАО «РЖД» - единственные на всю сеть. План их поездок по магистрали расписан на много лет вперёд. Ведь в их ведении - несколько сотен железнодорожных мостов. А точнее - их подводные части - опоры. И здесь нужно проверить каждый квадратный сантиметр: нет ли вывалов, обрушений подводных камней и разрушений бетонных конструкций.

На обследование одного моста уходит не одна неделя. Поэтому более 100 дней в году специалисты станции проводят в командировках.

Вот и на Красноярскую магистраль они приехали с Западно-Сибирской дороги, где обследовали мост через Иртыш. Кстати, командировка «железных» водолазов на КрЖД - внеплановая. Связана с недавним крушением принадлежащего «РУСАЛу» моста через Абакан.

- В Сибири бросить «якорь» придётся минимум на месяц, - говорит руководитель отряда подводников Евгений Шонин. - Работы много. Нужно проверить на прочность семь железнодорожных мостов - через Енисей, Абакан и Балыксу.

- Евгений Александрович, можно с вами на объект, посмотреть, как работаете?

- Что смотреть, обычная работа, - отнекивается он. - Да и мешаться будете.

- Вот это да - обычная! Я, к примеру, водолазов только на фотографиях да по телевизору видела. А мешать точно не буду, тихонечко в лодке посижу.

- В лодку не положено, - сразу же рубит Шонин. - По инструкции. Мост - объект стратегический, нужно специальное разрешение. Да и вообще, женщина в лодке... Дальше сами знаете.

- Тогда хоть с берега понаблюдаю, - не отступаюсь я.

- Ну что с вами делать? Хорошо, приезжайте. Только не опаздывать!

На следующий день я уже в начале девятого поджидаю водолазов возле ворот мостовой станции, которая обслуживает железнодорожный мост на 4100-м км Транссибирской магистрали. В 9.45 в ворота въезжает пазик.

- Никак ночевали здесь, чтобы не опоздать,

- выходя из автобуса, смеётся Шонин. - Загружайтесь!

Я быстро запрыгиваю в автобус. Но на пороге спотыкаюсь о внушительного размера ботинки.

- Ничего себе обувка, - удивляюсь.

- Можете примерить, - разрешают водолазы.

- Да, боюсь, с размером не угадаю, - отшучиваюсь я.

- Не переживайте, они всем подходят. Универсальные.

Конечно, упустить такую возможность никак нельзя. Я быстро снимаю свои сухопутные сандалеты и облачаюсь в резиновые, больше похожие на борцовки, водолазные калоши.

О том, чтобы сделать в них хоть один шаг, не может быть и речи. Я даже не могу поднять ноги. Они словно приросли к полу.

- Килограммов по десять каждая, - поясняет мне водолаз Игорь Дюкарев. - У них свинцовые стельки. Но в воде этого груза не чувствуешь. Там чем больше на тебе свинца, тем надёжнее.

Автобус пришвартовывается на каменистом берегу Енисея. До объекта диагностики - четвёртой опоры - метров пятьсот. Это расстояние водолазы преодолевают на надувной моторной лодке. Пока двое крепких мужчин в синих спецовках и «желтухах», подтрунивая друг над другом, занимаются её подготовкой, двое других перегружают водолазное снаряжение из автобуса на берег.

- Перед погружением приходится ещё и грузчиками поработать, - пытается перекричать тарахтение компрессора водолаз Юрий Твеленёв. - Тонны полторы перекидываем. А зимой и того больше. Там одна трёхболтовка почти 90 кг весит!

- Трёхболтовка?

- Да. Так мы называем водолазный костюм с медным шарообразным шлемом, который крепится тремя болтами к гидрокостюму. В таком наши коллеги-водолазы работали ещё в XIX веке.

Буквально за пять минут на берегу вырастает солидная гора оборудования. В арсенале подводного десанта - бобины со страховочными тросами, баллоны со сжатым воздухом, мини-электростанция и три увесистых чёрных чемоданчика. Шонин открывает самый большой из них. В нём -мобильный видеокомплекс.

- При погружении у водолаза с собой видеокамера, - поясняет командир подводников. - Все подробности рельефа мостовых опор, руслового дна не только записываются на кассету, но ещё в режиме реального времени картинка транслируется на монитор. Это удобно.

Кстати, специалисты в лодке могут не только видеть то, что происходит на речном дне, но и слышать. В двух других чемоданчиках поменьше - переговорное устройство для общения с водолазом: при погружении связь с поверхностью он поддерживает постоянно.

- Один - запасной, на случай, если выйдет из строя, - говорит Евгений Шонин. - А если так случится, что оба откажут, то тогда прибегаем к системе знаков, известной водолазам ещё с петровских времён. К примеру, множество частых подёргиваний за страховочный трос означает: «Тяни наверх, работу закончил».

Но прежде чем уйти под воду, специалисты должны снять поперечный профиль подмостового русла, или, проще говоря, замерить глубину реки в радиусе 15 м от каждой опоры. Такие замеры делают эхолотом, похожим на GPS-навигатор.

- А рыбу-то ваш эхолот может показать?

- Конечно, - улыбается Шонин. - Особенно много её на дальневосточных реках и на Волге. Но вот здесь не видели. Не знаю, что тут ваши рыбаки сутками с удочками сидят? Надо бы им сказать: проверено водолазами, рыбы - нет.

Но вот лодка уже готова, первая партия - двое подводников и оборудование - отправляется на опору.

- Всё, пошли одеваться, - командует старожил железнодорожной водолазной станции Игорь Дюкарев.

Между прочим, самостоятельно забраться внутрь костюма и правильно экипироваться снаружи без посторонней помощи водолаз не сумеет. В этом процессе Дюкареву помогают его коллеги. Для работы под водой -особый дресс-код.

Экипировка в водолазные доспехи занимает минут пятнадцать.

Сначала надевают болоньевый, на флисовой подкладке японский термокомбинезон. Затем красно-чёрный неопреновый гидрокостюм скандинавской фирмы «Викинг». Как поясняют мне специалисты, это летний вариант водолазного снаряжения, облегчённый, весит всего пять кило. На спину и грудь надевают утяжелители, набитые свинцовой дробью.

- Это чтобы лучше сохранять вертикальное положение и для придания отрицательной плавучести, - поясняет Дюкарев.

- Не жарковато в такой амуниции?

- Это на суше плюс 29. А в глубинах Енисея плюс 4. Причём и зимой, и летом, - говорит Евгений Лихтинов. - Так что одёжка в самый раз. Раньше, когда я в Мурманске на ледоходе водолазом работал, нам для тепла выдавали костюмы из верблюжьей шерсти. А сейчас -сплошная «химия». Но тепло держит. И ещё одно преимущество - если промокнет, то сохнет быстро.

Маска, баллоны со сжатым воздухом и ремень с восемью свинцовыми пряжками, который Дюкареву помогают закрепить на поясе, завершает экипировку.

- Каждая такая пряжка - два килограмма, - поясняет водолаз Евгений Лихтинов. - Это чтобы прочно стоять на ногах на дне. Ведь в реках течение сильное.

Мне говорят, что Енисей - река сложная. Течение здесь стремительное - более двух метров в секунду. Так что если не утяжелишься - унесёт водолаза, как щепку.

Выдержать такие нагрузки могут только специалисты с большим опытом работы. Поэтому в железнодорожной подводной команде водолазы только первого и второго класса. У Евгения Лихтинова, к примеру, подводного стажа -десять лет. Из них почти половину проработал водолазом на ледоколе.

- Сегодняшние 5-10-метровые речные глубины - ерунда по сравнению с 60-метровыми, на которые погружался в Баренцевом море, -говорит Лихтинов. - Хорошая работа. Главное

- от начальства глубоко.

- А общий метраж своих погружений подсчитывали?

- У водолазов принято считать не подводные метры, а количество часов, проведённых под водой, - замечает Игорь Дюкарев. - У меня их, к примеру, более двух тысяч.

«Это почти три месяца под водой», - про себя прикидываю я.

По нормативу рабочая смена водолаза длится чуть более двух часов. Одного 10-литрового баллона со сжатым воздухом хватает на 40 минут работы на глубине 10 метров.

Кстати, работать на речном дне нужно с особой осторожностью.

- Дно рек сильно захламлено, - говорит Шонин. - И енисейское - не исключение. Много строительного мусора, который сбросили после ремонта опор, того и гляди - наскочишь на кусок арматуры или корягу. А видимость из-за иловой дымки практически нулевая. Так что нужно успевать работать, пока солнце высоко.

Следующая партия - трое водолазов и командир - загружается в лодку.

- Неужели, кроме коряг и хлама, больше ничего интересного под водой не находили? -удивляюсь я.

- Если вы про клады и русалок, то точно не встречали, - уточняет Шонин, заводя мотор.

- Это всё байки. Для нас самый лучший клад

- вовремя обнаруженный изъян на мостовой опоре. Ведь от этого зависит безопасность движения поездов.

Рёв мотора и фонтан брызг обрывают нашу мирную береговую беседу. Рабочий день подводного десанта начался.

«Да, действительно ничего необычного, -повторяю про себя я, стоя на берегу Енисея и наблюдая, как лодка с «железными» водолазами на борту стремительно удаляется от берега, превращаясь в яркую оранжевую точку.

- Обычная работа. Обычная мужская работа».

Олеся Мизинко