[Гудок] [22 июля 2011] Время собирать камни

[Admin]

Время собирать камни

Из подземелья да на горны кручи? Пришло время собирать камни, -смеётся Ремнёв. - Что же, идите, получайте инструктаж, расписывайтесь в журнале по технике безопасности, и вперёд! Да, «желтуху» не забудьте получить. Остальное обмундирование вам на месте выдадут.

К месту работы - 66-й км линии Аскиз - Абаза - вместе с мастером земляного полотна Владимиром Стеценко добираемся на цепком уазике. Два часа по серпантинистой дороге и ещё немного по разухабистой, каменистой. Мотор натужно гудит, кабину подбрасывает на каждой кочке. И вот долгожданная остановка. Но, как оказалось, это не конечный пункт. До «офиса» промальпов - ещё полтора километра пешком по шпалам.

Слева от железнодорожного полотна крутые скалистые прижимы Саянских гор, справа - глухая тайга и спокойная гладь Абакана.

- Место какое живописное, - замечаю я. -Работать здесь - одно удовольствие.

- Опасное удовольствие, - поправляет Стеценко. - 40% скально-обвальных участков всей Красноярской магистрали приходятся именно на Аскизскую дистанцию пути. Участок, где вам сегодня предстоит работать, специалисты Центра диагностики пути определили как «особо опасный». Ведь высота горных склонов здесь более 100 м, а крутизна - градусов 85. Да что говорить, сами видите, практически под прямым углом к земле. А от подошвы откоса до ближайшего рельса расстояние метра три, не больше. Если за этими скалами не следить, то за один раз самопроизвольно может сойти куба два горной породы и засыпать путь. Правда, таких ЧП у нас уже лет двадцать не было, успеваем, убираем лишнее.

На горизонте показались «желтухи».

- Принимай, ребята, пополнение! - говорит Стеценко. - Постажируется у вас денёк.

Девять промальпов внимательно и недоверчиво разглядывают новичка. Лица у всех загорелые, словно только что всей командой вернулись с черноморского курорта.

- А допуск-то на работу на высоте у стажёра есть? - интересуется один из проходчиков.

- Это наш старейший работник Аверьян Ултургашев, стаж работы скалолазом - более 20 лет, - поясняет мне мастер. - У него и отец проходчиком работал. А сам он в 80-х годах стажировку даже на Памире проходил.

- Допуска нет, но опыт скалолазания есть, -бодро отвечаю я. - В студенчестве по Столбам красноярским лазила.

- Опыт - это хорошо, но без допуска не положено по технике безопасности, - отрезает скалолаз.

- Но я осторожно... - начинаю мямлить я.

Однако по угрюмому выражению лица Ул-

тургашева понимаю, что это решение твёрдое, как скала, и отменить его нельзя.

- Не переживайте, работы хватит и здесь, на земле, - успокаивает меня скалолаз Юрий Бозы-ков. - Они сейчас столько накидают, что только успевай камни с пути оттаскивать. Этот месяц дождливый был, намыло породы много.

Старожил Ултургашев и проходчик Евгений Пащенко, который работает в бригаде пятый год, начинают готовиться к восхождению. Из рюкзаков достают сетки, в которые аккуратно упаковано альпинистское снаряжение.

- Можно хоть «шкуру», то есть обмундирование проходчиков, на себя примерить?

Эта просьба получает «добро», и скалолаз Евгений Пащенко помогает мне облачиться.

Сначала на меня надевают страховочную обвязку - конструкция из широких ремней, чем-то напоминающая полукомбинезон.

- Она самая безопасная из всех, которые существуют, - поясняет Евгений. - И если случайно перевернёшься вниз головой, то не выпадешь. Такие страховочные системы используют даже альпинисты-спортсмены, которые участвуют в мировых соревнованиях.

К страховочной обвязке в специальную петлю на груди крепится зажим «жумар». Он используется для подъёма по верёвке. Рядом в петлю закрепляется металлическая литая деталь, похожая на цифру восемь. Она так и называется у скалолазов - «восьмёрка». Её применяют для быстрого спуска.

Все эти механизмы Евгений очень ловко крепит к страховочной обвязке специальным узлом, который на языке скалолазов называется «булинь».

- Вообще альпинистских узлов видов сорок, - говорит Евгений. - Но мы используем в работе только самые основные, это не больше десятка. К примеру, страховочный трос на вершине закрепляем к дереву или камню при помощи «удавки».

Завершают мою экипировку каска, хэбэшные перчатки, лом, кстати, очень изящный и не тяжёлый - всего-то полтора килограмма, и увесистый моток верёвки.

- Что-то больно хлипкая верёвочка...

- На верёвочке вы дома бельё сушите, - бросает проходчик-скалолаз Павел Табурчинов. - А это - альпинистский канат. Выдерживает до двух тонн. Очень надёжный. С его помощью в прошлом году даже 60-метровую кирпичной кладки трубу старой котельной свалили.
- Заканчивай разговоры! - командует Аверьян Ултургашев. - Пора и за дело.

До вершины проходчики поднимаются по отвесной скалистой тропе. Словно кошки, цепляясь за уступы и расщелины, ловко и уверенно карабкаются они на хребет горного склона. Я, задрав голову, слежу за каждым движением промальпов.

- Да, такому мастерству позавидует любой мастер спорта по скалолазанию, - отмечаю я.

- Зимой, когда работы нет - ведь оборка склонов сезонная, с апреля и до первого снега, - обучаемся, подтверждаем квалификацию. Прошлую зиму, к примеру, выезжали на учёбу в Иркутск, в центр подготовки спасателей, - поясняет проходчик Игорь Канзычаков.

Работают промальпы в паре. Один остаётся на гребне скалы, на страховке, подтравливает и регулирует канат, чтобы тот случайно не зацепил «живой» камень и не сбросил его на голову «чистильщику», второй осторожно спускается по отвесной скале, осматривая при этом каждый её миллиметр и трещинку.

Вижу, как Аверьян Ултургашев нащупывает широко расставленными ногами надёжную точку опоры, берёт привязанный к поясу лёгкий, но прочный ломик. Засовывая его то в одну, то в другую трещину, пытаясь раскачать, поддеть глыбу. Но та не поддаётся, плотно сидит.

- Ещё не «созрел», - кричит Ултургашев. - Но дня через два можно попробовать поддомкратить его, должен сойти.

Промальп ставит на камне маяк - обычный меловой крестик и спускается на следующий участок. Здесь камень податливее. Он с треском выскакивает из своего гнезда, срывается и несётся вниз, увлекая за собой сбитые им обломки. Первую партию оторвавшихся камней принимает специальный ров, проделанный между железнодорожным полотном и склоном. Путь остаётся чистым.

- А вы говорили - работа будет, - поворачиваюсь я к Юрию Бозыкову. - Так и простоим целый день.

Но тот только хитро улыбается.

А на вершине Ултургашев уже на очередном участке пытается подковырнуть другой

непрочно засевший в расщелине камень. Отколовшись от карниза, нависшего над путями, обломок, звонко ударяясь о рельсы, шлёпается прямо в междупутье. Сопровождавшая его мелочь тоже засыпает около метра пути.

- Пока её убирайте, а я с большой глыбой поработаю, - командует Бозыков, хватая увесистую кувалду.

Разгребаем образовавшийся на путях завал. Нужно сказать, что работа не из лёгких. Уже после двух выброшенных мной фрагментов спину заломило.

- Послушайте, - говорю я, с трудом поднимая очередной камень. - А если в тот момент, когда мы работаем, поезд пойдёт, что тогда?

- Всё предусмотрено, - отвечает Бозыков. - Сигналисты ограждают участок, где ведут работы проходчики горных склонов. Перед въездом на этот участок стоит знак - машинист поезда должен предупредить специальным гудком. Да и ребята, если что, подскажут, ведь им сверху видно всё. Ну а машинисту знак о работах подаст сигналист.

Только мы успели разобрать завал, из-за крутого поворота раздался пронзительный свисток локомотива. Отходим на безопасное расстояние, а промальпы на скале прекращают работу.

Чертыгашев выбрасывает жёлтый флажок. Это предупреждение, что участок опасный и скорость здесь ограничена 25 км/ч.

Пропускаем рабочий поезд «Уралочка», и снова за лопаты. Отбрасываем рухнувшую на путь очередную груду каменных обломков.

- А ну, кыш отсюда! - раздаётся с горы.

- Кого Ултургашев гоняет? - спрашиваю я.

- Наверное, на гадюку нарвался, - спокойно отвечает Бозыков.

Я опасливо смотрю себе под ноги. По спине пробежал неприятный холодок.

- И часто вы тут со змеями встречаетесь?

- Бывает, - улыбается Чертыгашев. - В прошлом году схватился за выступ, нужно было перебраться на новое место, а она тут как тут -сантиметрах в пятнадцати от руки - растянулась на солнышке. Смотрю, что будет делать, а сам ногами по скале еложу, ищу точку опоры. Нашёл и только тогда руку отпустил.

- Не укусила?

- Обошлось, - смеётся промальп. - Да они нас не трогают, знают уже, что свои.

За работой и не замечаю, как стрелки на часах подходят к пяти.

- Пора закругляться, - командует Владимир Стеценко. - Скоро подойдёт рабочий поезд. Завтра перейдём на 67-й километр.

Ултургашев и Пащенко внизу.

- Устали?

- Есть немного, - улыбается Аверьян Ултур-гашев, снимая пластмассовую каску и пятернёй разглаживая слипшиеся от пота волосы.

До прихода рабочего поезда есть ещё полчаса. Промальпы раскладывают на камнях захваченный с собой обед. Кто-то протягивает мне большую жестяную кружку с горячим тёмно-коричневым чаем. Делаю глоток и чувствую, как усталость раскатывается по всему телу.

- Не было желания сменить работу? - спрашиваю у промальпов.

- Что вы! - в один голос начинают проходчики. - Где ещё найдёшь такую красивую работу! Яркое синее небо. Жгучее, яростное солнце. И тишина. Поразительная тишина, которую встречаешь только здесь, в горах.

И вдруг я позавидовала этим парням, которым не надо расставаться с горами и с этой красотой. Профессиональные скалолазы, они прекрасно понимают, как нужна их профессия. Не создано, да и вряд ли удастся создать технику, которая будет способна в этих трудных условиях делать то, что делают они.

Олеся Мизинко