[01-2017] Огни Москвы

[Admin]

Огни Москвы

А.В. КОРНЕЕВ,
член союза журналистов России

Более сорока лет назад писатель Алексей Корнеев рабо­тал корреспондентом газеты «Московский железнодорож­ник» на Московско-Окружном отделении железной дороги (Малом кольце). Именно той самой Окружной, по которой в свое время проходила граница Москвы. В то время на Малом кольце не было пассажирских поездов — движение составля­ли только тепловозы с грузовыми составами, перевозившие грузы для промышленных предприятий столицы. Корнееву не раз доводилось совершать поездки на тепловозе по кольцу, в том числе в вечернее и ночное время.
Предлагаем вниманию читателей очерк о поездке по Малому кольцу столицы, первая часть которого была написана в 1970-е годы, а вторая — в наше время.

С высоты железнодорожного полотна был хорошо виден красный диск заходящего солнца. Несколько минут казалось, что поезд идет прямо на закат. Затем стальные рельсы свернули в сторону, лучи солнца ударили в окна верхних этажей домов, и стекла загорелись красноватым бездымным пламенем заката.
Малое стальное кольцо давно уже вошло в пределы столицы, и для жителей многих микрорайонов мощный тепловоз с вереницей ваго­нов стал такой же привычной частью городского пейзажа, как, напри­мер, трамвай или газетный киоск.
Сегодня я совершаю поездку по Москве на тепловозе вместе с локомо­тивной бригадой. Нам предстоит обогнуть Москву по кольцу Окружной и увидеть столицу с высоты железнодорожного полотна. Мне уже дово­дилось совершать подобные поездки на дрезине вместе с начальником отделения, но они проходили в дневное время. А нынешнее мое путе­шествие началось вечером, и мне предстояло увидеть ночную Москву.
На досуге я интересовался историей Окружной дороги, читал ли­тературу. Из нее я узнал, что станция Серебряный Бор не имеет ника­кого отношения к излюбленному месту отдыха москвичей на берегу Москвы-реки. Название станции происходит от того, что на ее месте рос некогда вековой бор, в котором водились лисицы и волки и где по преданию охотился Петр I.

Лихоборы, где находится локомотивное депо и откуда началась наша поездка, раньше делились на Верхние и Нижние, причем Верхние Лихоборы находились в Москве, а Нижние — в Московской области.
Их разделяла Окружная дорога — по ней проходила граница Москвы с 1917 по 1960 годы.
Постепенно город застраивался, вырастали новые кварталы, появ­лялись трамвайные и автобусные маршруты. Теперь уже трудно пред­ставить, но в 1920-е годы, когда движение на улицах Москвы не было таким интенсивным, от центра столицы до станции Лихоборы можно было доехать на трамвае всего за 45 минут!

...Тепловоз обогнул дугу поворота, и глазам открылась величе­ственная картина — озаренный заходящим солнцем Новодевичий мо­настырь. Шпили колоколен и позолоченные главы церквей заиграли солнечными лучами. Новодевичий монастырь был фантастически хо­рош, полон красоты и неизъяснимой тайны. Выстроенный несколько столетий назад, он спокойно смотрел на Москву XX века, на проносив­шиеся мимо автомобили, на поезд, шедший по высокой насыпи.
Рубиновый огонек светофора, вспыхнувший за поворотом, заста­вил поезд сначала сбавить ход, а затем остановиться. Снаружи было тихо, прохладно, темные вечерние тени ложились на землю.

Воспользовавшись вынужденной остановкой, я завожу беседу с машинистом тепловоза. «В депо Лихоборы я работаю с 1955 года.
Начинал кочегаром на паровозе. Во время поездок наблюдал, как по одну сторону железнодорожного полотна кончались городские ули­цы с кварталами домов, мостовыми, тротуарами, фонарными столба­ми, по другую тянулись бесконечные пустыри, огороды, перелески...
Встречались деревни и дачные поселки. Можете мне не поверить, — говорит он, — но каждый раз во время поездки я не перестаю любо­ваться Москвой. Год от года растет и хорошеет столица. На моих глазах выросло высотное здание университета на Ленинских горах, раскину­лась в низине Лужников круглая чаша гигантского стадиона. Потом за линию Окружной перешагнули кварталы новых домов, ее перерезали стрелы проспектов, и город ушел вдаль. Поневоле становится жаль, что такую красоту можем видеть только мы с помощником. Вот если бы на Окружной было не только грузовое, но и пассажирское движе­ние, то тысячи пассажиров могли бы любоваться Москвой из окон ва- гонов. Я слышал, что Малое кольцо будет электрифицировано, и по нему пойдут электропоезда. Но вот только когда это будет?». ...Сумрак за окном постепенно сгустился и подошел вплотную к кабине. В нем особенно четко был виден рубиновый огонек свето- _ фора. И вдруг, точно по мановению руки волшебника, он сменился иным — изумрудно-зеленым. — Зеленый! — говорит помощник. — Вижу зеленый — повторяет машинист... — Темнота за окном отступила вдаль, уступив место световому коридо­ру. В лучах прожектора рельсы далеко впереди загорелись золотистым огнем. И перед тепловозом открылась новая, необычная ночь — цветная.
Такую ночь мне еще не приходилось видеть ранее. Прислонившись к стене кабины, я, не отрываясь, зачарованно смотрел вперед. Никогда не думал, что так могут быть красивы огни вечерней Москвы! Впереди тепловоза слева и справа вставали светящиеся изнутри фасады много­этажных домов. Ряды светящихся прямоугольников означали число эта­жей. Эти прямоугольники были самых различных оттенков — зеленые, белые, голубые, розовые, но преобладали в основном золотистые тона.

Вечерние огни, возникавшие вдали, приближавшие, проплывавшие _ мимо и затем удалявшиеся, составляли линии, полосы, фигуры самых причудливых форм... Голубовато-белые огни высоких фонарей осве­щали изумрудную зелень листвы деревьев. Вот под колесами тепловоза прогрохотал мост — Окружная проходит здесь над Москвой-рекой, и я — увидел в воде отражавшиеся огни фонарей, принявшие фиолетово-чер­нильный оттенок. Иногда огни отступали от железнодорожного полот­на, и тогда я видел в стекле свое отражение. Но огни появлялись вновь, и отражение бледнело и расплывалось, словно размытое светом.
Мерный ход поезда и мелькающие мимо узоры и фигуры, состояв­шие из огней, создавали неуловимое впечатление полета. Невольно ка­залось, что сидишь в кабине не тепловоза, а межпланетного корабля, который мчится вдаль мимо созвездий и туманностей. ...Редеет россыпь вечерних огней. Одно за другим начинают гас­нуть окна домов. Все реже встречаются на улицах столицы троллейбу­сы и трамваи. Город погружается в сон. __ И только здесь, на насыпи Окружной, по-прежнему не прекращает- ’ ся жизнь. Уходят вдаль светящиеся в луче прожектора рельсы. И мимо спящих кварталов, минуя изумрудные и янтарные огни светофоров,
идет поезд — навстречу утру. инуло сорок лет. И вот мечта, о которой думалось в те давние годы, наконец-то сбылась. В сентябре прошлого года по Малому кольцу начали курсировать скоростные красивые комфортабельные электро­поезда, получившие поэтическое название «Ласточка». Окружная полу-— чила новое название — Московское центральное кольцо.

За минувшие годы Москва заметно изменилась, еще больше по­хорошела. Там, где были прежде промышленные зоны, закопченные заводские и фабричные корпуса, склады, громоздились горы отходов и мусора, что отнюдь не радовало взор (Окружная проходила тогда по задворкам московских окраин), теперь выросли многоэтажные дома причудливой архитектуры. На месте бывшей каменоломни поднялись _ небоскребы Делового центра.
В начале XX века, ознакомившись с проектом Окружной железной дороги, император Николай II написал на титульном листе: «Дорога должна иметь сообразный первопрестольной столице вид». Отвечая — этому требованию, здания станционных вокзалов строились в стиле
московского модерна по проектам лучших архитекторов того време­ни. Среди них — автор Верхних торговых рядов на Красной площади (знаменитый ГУМ) А.Н. Померанцев и будущий главный архитектор Московского Кремля Н.В. Марковников.

Все станционные здания Окружной железной дороги были береж­но сохранены. В настоящее время они переменили цвет: вместо крас­ных стали более нарядными — голубыми. Правда, пассажиров на них теперь не увидишь — они не используются как остановочные пункты.
В скором времени здесь появятся экскурсанты — по Малому коль­цу будут проводиться поездки-экскурсии. А на станции Пресня от­кроется музей Московского центрального кольца. Кстати, там сохра­нились единственные часы, которые ранее были установлены на всех станциях Окружной.
Разве сравнить скорость, с которой прежде тащились тепловозы с вереницей груженых вагонов, с той быстротой, с какой мчатся теперь «Ласточки», оправдывая свое поэтическое название? Из окон вагонов комфортабельных электропоездов любуются ныне Москвой пассажиры.
Много раз, бывая на станции метро «Ленинский проспект», я об­ращал внимание на постоянно закрытую лестницу в центре зала. Еще при строительстве станции метро согласно проекту ею должен был на­чинаться переход на пассажирскую платформу Окружной железной дороги. Однако шли годы, и эта лестница по-прежнему оставалась за­крытой — пассажирское движение на Окружной не начиналось.
И вот теперь спустя много лет лестница в центре зала наконец-то открыта. Я поднимаюсь по ней и по подземному переходу перехожу на платформу «Площадь Гагарина» — единственную подземную станцию на всем кольце, где сажусь в подошедший электропоезд «Ласточка».
Поезд плавно трогается, вырывается из туннеля, и мы видим с правой стороны полотна желтеющую листву Нескучного сада. Затем колеса про­гремели по Андреевскому мосту над Москвой-рекой, и с левой стороны открывается панорама Лужников, аза ними виднеются Воробьевы Горы.
Сколько раз, выйдя из станции метро «Спортивная», направляясь во Дворец спорта или на стадион, я проходил под мостом Окружной дороги. А теперь вижу станцию метро с высоты железнодорожного полотна. Поезд притормаживает у станции «Лужники», затем трогает­ся дальше. И вот уже под колесами гремит другой мост над Москвой- рекой — Лужнецкий, разделяющий Лужнецкую и Новодевичью набе­режные. Названия говорят сами за себя — позади остаются Лужники, впереди открывается великолепный вид на Новодевичий монастырь.
Когда проезжаешь по арочным мостам, перекинутым через Москву-реку, невольно приходят на память Пушкинские строки: Мосты чугунные чрез воды Шагнут широкою дугой... ...Сорок лет назад, любуясь Новодевичьим монастырем из окна тепловоза, я сожалел о том, что такую красоту с высоты железнодо­рожного полотна не могут видеть другие. Теперь давняя мечта испол­нилась — уже не несколько человек, а тысячи пассажиров любуются Москвой из окон вагонов скоростных электропоездов.

А как красив город, когда сгущаются сумерки, и вечерняя столи­ца озаряется мириадами огней! Огни составляют гирлянды, образуют целые звездные россыпи. Многоэтажные дома светятся точно гигант­ские самоцветы.
За годы работы на Окружной я досконально изучил ее, десятки километров исходил по перегонам. И вот теперь, оглядываясь назад в прошлое, я с благодарностью вспоминаю железнодорожников, с кото­рыми мне приходилось тогда встречаться, и жалею о том, что многим из них не довелось увидеть преображенное Малое кольцо столицы.